БИП
Тук-тук.
БИП
Тук-тук.
Размеренный стук четырехкамерного сердца органично вписывался в шум работающего сканера аномалий. Дыхание мягко вздымало блестящую грудь. Успокаивающе вилась синусоида графика, изогравы плыли не внушая опасений в напряжении поля. Мягкое голубое свечение лилось из панелей на стенах и полу кабины Пилота. Всё было в порядке.
Фосфоресцирующие панели располагались таким образом, что самым освещенным местом в круглой кабине являлся пилот-ложемент в центре, наполовину окруженный дугообразной панелью управления. Утопающая в нем фигура в серебристом комбинезоне, прикрыв глаза, вслушивалась в звучание датчиков. Пилот находил большое удовольствие в своей работе. Медленный вальс в мажорной тональности - да еще и нерукотворный - что еще нужно для отдыха разума? Само мироздание влияло на переливы, исходившие из динамиков приборов в кабине пилота. Сканер аномалий выдавал устойчивые накаты волн напряжения, легкий перестук говорил о спокойствии системы жизнеобеспечения, мигали и откликались аккордами приборы радарного комплекса, сообщая об отсутствии сигнатур в радиусе действия, наконец, на низких частотах гудели переборки, возвещая о нормальной работе маршевых двигателей.
Всё до сих пор было в порядке.
Пилот дремал, размышляя о нелегкой доле своей цивилизации, но не позволял сознанию оставить тело. Несмотря на свой юный возраст, он весьма ответственно относился к своему заданию и понимал всю опасность засыпания на посту. Его планета еще не оправилась от потери гверны кораблей-переработчиков. Почти два сезона миновало с того дня, когда радары Управления навсегда потеряли сигнал небольшой флотилии переработчиков астероидов. Посланный вдогонку спасательный крейсер обнаружил лишь витающие на орбите крупного астероида оплавленные обломки. Несомненно, это была работа пиратов.
Лишившись практически половины своей материальной базы, планета в прямом смысле откатилась в прошлое. Казалось, потеряли немного, всего шесть кораблей, но какие последствия! Остановилось производство дорогих комплектующих, на которые требовались неземные минералы; орбитальная база, перерабатывавшая драгоценный тербирит, остановилась, превратившись в бесполезный кусок металла; тысячи граждан республики лишились работы; вновь подскочили цены на... Буквально на всё, кроме топлива – дейтерий с избытком добывался из океана, покрывающего шесть седьмых поверхности планеты. Космическая программа пошла крахом, на четыре сезона(!) отложили ввод в строй межпланетного корабля с модулем терраформинга, предназначенного для того, чтобы сделать пригодной для жизни соседнюю планету системы. Повернулось скрипящее колесо народного негодования, митинги и акции протеста взорвали центральные площади крупнейших городов: население требовало отставки председателя Совета Безопасности и маршала Военно-Космических сил - нанешнего Командующего.
Их легко было понять. В ту золотую эпоху развития, когда затихли даже отголоски последней космической войны, никто и помыслить не мог, что в нашу систему мог прилететь кто-то чужой. Урр-Кхи, родная звезда птеронов с планеты Рапсодия находилась в стороне как от торговых путей развитых цивилизаций, так и от фронтира. Пираты, до того дня были замечены в системе около сорока сезонов назад и были успешно выбиты за её пределы благодаря блестящей операции Командующего. Поэтому не было поставлено должное охранение флота копателей, а помощь пришла слишком поздно.
Как поступило демократическое правительство, ясно даже младенцу. Устроив публичную порку, уволило, а на самом деле, отправило на заслуженную пенсию пожилого председателя Совета Безопасности, взамен которого на пост избрали молодого и харизматичного боевого офицера, руководившего звеном истребителей среднего класса в ту самую операцию по изгнанию пиратов. Народ пошумел для порядка и вернулся к восстановлению экономики. Президент вздохнул спокойно. Ему, благополучно переизбиравшемуся уже четвертый срок подряд, не нужны были волнения в обществе.
Он, претендовавший на имя «самого демократичного правителя столетия», вёл планету вперёд, в светлое будущее без войн и насилия. Не на словах, а на деле боролся с коррупцией и безработицей, а тут такое. Впопыхах сколотив Экстренный Экономический Совет, Президент осознал, что иного выхода, кроме как вернуться, пусть и на время, в аграрную эру, не существует. И народ, лелеемый им в течение двадцати сезонов, не стал бунтовать. Светлые головы научников провели необходимые расчёты, работники заводов комплектующих сели за рычаги перерабатывающих машин, и целые цефии неиспользуемой земли(прежде всего, это была площадь выработанных рудников) начали обогащаться минералами - вид птеронов знал толк в восстановлении плодородного слоя почвы. Недаром, космический корабль «Звезда Надежды» должен был быть оснащен мощнейшим комплексом системы терраформинга.
Вслед за шеренгой неуклюжих монументальных машин поползли армады сеятелей, взлетели в небо аппараты, призванные пригнать с полюсов облака, пока не была проведена система оросительных каналов, и вот уже к солнцу потянулись ростки. Вовзводились новые текстильные фабрики, пищевые фермы, лесопилки готовились получить пиломатериалы из искуственно выведенных быстрорастущих пород леса, а биржа труда наполнилась вакансиями. Общий уровень безработицы по планете снизился даже больше, чем был до катастрофы копателей. Была заткнута рваная дыра в экономике, Президент решил баллотироваться на пятый срок из шести возможных, сельское хозяйство поднялось на невиданную высоту...
Но космическая программа фактически умерла. До тех пор представлявшаяся небольшим флотом истребителей среднего класса и несколькими кораблями хозяйственного назначения, она перестала развиваться, когда перекрылся поток ресурсов. Конечно, на стапелях готовились к выходу в строй четыре новых копателя легкого класса, снабженных устройствами экстренного ускорения, но это была даже не полноценная гверна! ожидаемый приток минералов из пояса астероидов не доходил даже до сорока процентов от старого уровня - переполох в конструкторском бюро привёл к максимальному увеличению скорости в ущерб модулям добычи - корабли снабдят четырьмя звездными парусами фотонных двигателей. Ни один пират не будет в состоянии догнать новых копателей.
Именно из за этих злочастных сорока процентов была поднята старая программа исследования аномалий. Снабженные сканерами и радарным комплексом, легкие корабли были разработаны еще в прошлом тысячелетии, на заре космических полётов. Поиск аномалий часто приводил к неожиданным находкам, поэтому последующие модели стали оборудоваться захватами и транспортными отсеками, а находки свозились в самое процветающее место на планете - научный комплекс. Там, в удалённом от цивилизации на околополярном архипелаге в бункере глубоко под землёй проводились попытки исследовать порождения аномалии(уже после стало понятно, что всё было как раз наоборот - аномалии были производным объектов, следствием их излучения).
По капле в СМИ просачивалась информация с этих закрытых центров, и по республике пополз слух.

Артефакты.

Новые, доселе невиданные приборы и комплектующие.

Инопланетная цивилизация.

Немыслимо древняя инопланетная цивилизация.

Настолько развившаяся, что даже через, быть может, десятки тысяч сезонов после её ухода, оставшиеся в наследие потомкам технологии продолжают работать.
Бум поиска аномалий пришёлся на три века назад, задолго до рождения героя нашего повествования. Тысячи артефактов были найдены в просторах системы и недалеко за её пределами. Наука перешла на качественно иной уровень, получив колоссальную поддержку. Медицина, Космос, Экология - мало какую область не затронул скачок в технологиях. Птероны навсегда забыли о загрязнении планеты, получив немыслимое количество модулей планетарной очистки и научившись создавать новые. Ускорители, прозванные бустерами, работавшие по принципу локальной заморозки времени, позволили производить многие процессы практически мгновенно. Десятки артефактов оказывались грузовыми контейнерами, в которых можно было найти минералы, драгоценности, безделушки Древних и даже оружие. Невообразимо мощные нейтронные ракеты, гравитационные ускорители, разгонявшие заряды антиматерии до скорости, близкой к световой, что приравняло их по эффективности к лазерным пушкам и оставило далеко позади примитивные в сравнении самонаводящиеся ракеты.
Но наступил день, когда всё изменилось. Примерно двести пятьдесят сезонов назад в научный комплекс был доставлен артефакт, излучавший в несколько ином спектре, чем все предыдущие. Это немедленно стало известно в СМИ, несмотря на всю секретность. Массы всколыхало волнение. А вдруг?
Античная поговорка «Не тронь баркса - не залает» пришлась как нельзя кстати.
Четыре планетарных оборота длилось исследование артефакта. А затем научный центр превратился в ад.
Сначала с ним и со всем контингентом войск эшелона охраны из состава Внутренних Сил потеряли связь в Столице. Три искусственных спутника, пролетавших над околополюсным архипелагом, перестали отвечать на команды. Последнее, что смог передать один из спутников, был мощный всплеск электромагнитного излучения в районе исследовательской станции.
Затем сейсмологическая станция на архипелаге неподалеку от крупнейшего курорта единственного на планете материка зафиксировала странные сейсмические волны. Странные они были потому, что планета ныне представляла собой рукотворный рай без природных бедствий. Про то, что существуют разрушительные ураганы, огромные волны, когда вода вздымается до небес, а вулканы извергаются, знали только представители подвида птеронов-историков. А зря.
На сейсмологический центр пришла продольная ударная волна, тряхнув базальт. В полутора десятках  тысяч мер от центра плескались в теплых водах мелкого моря отдыхающие птероны среднего класса, и набивали счета деньгами курортные предприниматели. Глава сейсмологической службы совершил самую главную и, как оказалось, предпоследнюю ошибку в своей жизни - он не стал поднимать тревогу. Землетрясение прогнозировалось слабое, современные здания были способны выдержать и втрое более мощные толчки, так что пожилой птерон успокоился.
К тому времени, научные институты в Столичной Агломерации подняли тревогу, но бюрократическая машина закрутилась медленно. Очень медленно. Донесения научников поначалу не воспринимались всерьёз, списывались на близость магнитного полюса и мощную вспышку на солнце. Чиновники требовали проверять и перепроверять, прежде чем что-либо сделать. Честно говоря, уже тогда было поздно предпринимать какие-то меры.
Через одну сотую планетарного оборота пришла волна гидроакустическая, несколько изменившая отношение к проблеме.
Судя по её специфике, мощность землетрясения намечалась в полтора раза выше предыдущего прогноза. Тут глава сейсмологической службы сделал вторую, на сей раз последнюю ошибку. Предположительный эпицентр землетрясения пришёлся на северную оконечность вытянутого архипелага, находящегося между курортом и исследовательским центром. Он был необитаем и поэтому эвакуация оттуда не требовалась. Разумеется, население было оповещено, что приближается удар, что по побежерью пройдется небольшая волна(всего лишь три-четыре тысячные доли меры). Отдыхающие вернулись в гостиницы, чтобы понаблюдать за редчайшим зрелищем из окон небоскребов. А ещё через две сотые доли оборота, море отступило, обнажив белый песок. В этих краях его глубина колебалась слабо и до десятка тысяч мер от берега не превышала четырех-пяти мер - как раз ожидаемой высоты волны. миллионы обитателей литоральной зоны спешили укрыться в небольших лужицах, за всем этим наблюдали в оптические приборы тысячи птеронов, как вдруг горизонт заволокло темной пеленой.
Возможно, глава сейсмологической службы так и не осознал до конца свою ошибку и сидел в центре, попивая крепкий энергетик, а может, он вышел на крышу комплекса и впившись в леера ограждения, до последнего всматривался в ползущего на них монстра.
«Ползущего» сказано потому, что реальная скорость скрадывалась расстоянием. На деле же волна неслась на них быстрее, чем товарный состав на магнитной подушке. Её высота превзошла все мыслимые прогнозы, да и историки вряд ли бы отыскали в библиотеках упоминания о волнах выше этой. По древней привычке давать имена катастрофам, волну назвали «Карающей Дланью». И было за что.
Спустя каких то четыре цикла волна приблизилась к сейсмологическому центру и мгновенно его поглотила, прожевала и выплюнула. Еще через пару мгновений она докатилась до курорта, где была встречена уже далеко не восторженными возгласами отдыхающих и коренных жителей. Почти десяток городов побережья слизнуло водяным языком. Волна перехлестнула через Водораздельный хребет в паре тысяч мер от берега и затопила огромную долину, полную фабрик и рудников.
«...»
Самым страшным вредом оказалась даже не потеря фабрик и заводов, а затопление и частичное разрушение огромной экваториальной электростанции, опоясывающей планету и создавшей разницу в уровне вод северного и южного полушария, гордости подвида птеронов-энергетиков. Можно сказать, что дамба сыграла роль волнореза, остановив продвижение волны в северное полушарие, точно так же, как и Водораздельный хребет. Но ценой тому был частичный энергетический коллапс.
Спустя годы, когда была восстановлена дамба, отстроены города и заводы, СМИ прознали о том, что виной землетрясения, вызвавшего волну было не столкновение тектонических плит на одном из южных архипелагов, а немыслимой силы подземный ядерный взрыв, произошедший неподалеку от полюса. Конечно, в исследовательском центре. И тогда всепланетным голосованием был введен мораторий на исследование неопознанных космических объектов. А сегодня немыслимая нужда поставившая под угрозу срыва экспансию птеронов, заставила расконсервировать старые проекты. Был заново построен научный комплекс, на этот раз на борту орбитальной базы. Разумно, ведь без тербирита она не приносит никакой пользы, а только требует финансы на поддержание в пристойном состоянии.
И обрели смысл ежедневные тренировки Пилотов на симуляторах, а орбитальные полёты сменились подготовкой к полётам межпланетным.
Семь легких кораблей были снаряжены помимо маломощных древних реактивных двигателей, двигателями фотонными, что привело к необходимости замены устаревшего дейтерий генератора на генератор, работающий по принципу расщепления тритиевой плазмы. Кроме радаров были установленные сенсоры дальнего обнаружения, увеличивающие мощность радаров. Побочным эффектом от увеличения мощности являлось «просвечивание» корпуса любого известного корабля. Его груз и обитатели - всё становилось известно сканирующему. Для борьбы с пиратами - бесценный модуль. Кряхтя, раскошелился финансовый отдел, грозя трибуналом за растрату казённых средств, если задание провалится. Семь запусков произвело два планетарных оборота назад Управление, гигантская корпорация, занимающаяся космическими полётами.
...В мажорную тональность приборов впился легкий диссонанс, но Пилот даже не открыл глаза. Со стороны казалось, что он ничего не заметил и заснул, но птерон был профессионалом в своём деле. Обладая идеальным музыкальным слухом, он мгновенно понял, исходя из высоты звука, что суденышко приблизилось к краю астероидного поля и стало обходить слева большой обломок породы. Затрещали кулеры процессоров и сканер сохранил на жесткий диск координаты места встречи с небесным гостем - подарок будущим копателям. Судя по спектру, на астероиде намечались богатые залежи прагмия, наиценнейшего минерала для птеронов. Нет, не по благородности, прагмий в своем составе не имел такой процент благородных металлов, как тербирит, но по спросу. Именно легчайшие сплавы, выходящие из прагмиевой руды, шли на изготовление таких видов двигателей, как фотонный парус - а что еще могло сгодиться для материала пленки? Да еще и новые модификации ионного двигателя, прозваные протонным, суть одно и то же, требовали небольшое количество этой небесно-голубой руды.
Застучали маршевые двигатели, придавая ускорение, раскрылся чуть более лепестками диафрагмы косой парус, и судно под маркировкой И-12-С(исследователь №12 сенсорный) направилось к цели своего полета. Шестая планета системы находилась за астероидным полем на расстоянии полутора астрономических единиц. Если бы птерон намеревался высадиться на планету - кстати, она называлась Симфония - то он бы потратил много времени, чтобы осторожно лавируя, пробраться сквозь плотное облако обломочной материи, окружавшей планету почти до полярных широт. Сесть на полюсе сложнее, чем на экваторе, и рисковать целостностью корабля ради экономии времени не стал бы ни один здраво мыслящий капитан. Впрочем, высаживаться Пилот вовсе и не собирался. Его целью было исследование планетарного Гало на наличие аномалий. А походя сбросить на поверхность три автономных разведчика-рудоискателя.
Наконец, Пилоту наскучило вслушиваться в то, как приборы аккомпанируют двигателям, и он поднялся с ложемента. Тут же природа дала знать, что он живое существо, а не биоробот, и желудок жалобно запросил пищи. Пилот бросил для верности взгляд на куб радара перед ложементом, пригнулся, обходя выглядывающий из потолка кабины монитор сканера аномалий, отметил спокойствие изограв, слабо колышушихся в предвкушении приближения гравитационного поля Симфонии, и проследовал за мелькающими по полу кабины огоньками к переборке. Искусственная гравитация была меньше, чем на Рапсодии, в полтора раза, поэтому Пилот ощущал невообразимую легкость. Его трубчатые кости так и требовали оттолкнуться от пола, расправить крылья и ощутить свободный полет. Правда, всё, что он ощутил бы,это удар головой о потолок кабины. «Синдром птицеобразного предка», - отметил про себя птерон, разумеется, никакими крыльями не обладающий.
Выбравшись из центральной рубки, Пилот пробрался мимо толстых кабелей центральной энерголинии в камбуз, располагавшийся между топливным хранилищем и тритиевым реактором.  Несмотря на мнимую опасность такого соседства, это было самое защищенное место на корабле – толстая броня и обмотки гравитационного щита надежно укрывали помещение, которое в случае опасности должно было сыграть роль спасательной шлюпки и забрать с собой экипаж корабля. В небольшом кубическом помещении было всё необходимое – пищевые концентраты и консервы, баллоны с кислородно-азотной смесью для дыхания, запас топлива для небольшого реактивного двигателя, кабина личной гигиены и радиостанция, позволяющая послать сигнал бедствия Управлению даже с другого конца звездной системы.
Исследовательский корабль уже оставил далеко позади основной пояс астероидов и не было опасности столкновения с небесными гостями(правду говоря, гостем был как раз птерон). Поэтому Пилот доверил управление корабельному вычислителю и удобно расположившись в единственном кресле, со спокойным сердцем включил радио. В этом было рациональное зерно – чуткий слух птицеподобного существа был теоретически способен обнаружить аномалию даже по шуму помех.
… Звуки космоса тотчас заполнили тесную кабину треском помех, завыванием электромагнитных вибраций, преобразованных в звук. Небольшой параллелепипед радиоприемника исторгал из себя настоящий оркестр, сложившийся из звучания звездного ветра, магнитосферы планет вокруг, ее спутников, планетарного гало и реликтового излучения, пронизывающего пространство. Совсем небольшую толику шумов давало искусственное излучение родной планеты Рапсодии – она сейчас находилась на расстоянии почти трех астрономических единиц и лишь направленные радиопередачи доходили до небольшого суденышка, упорно продвигающегося всё дальше и дальше от цивилизации в немыслимые глубины пространства.
Но всё-таки временами приемник отлавливал небольшие отрывки сообщений близжайших станций и кораблей. По дуге орбиты пояса астероидов на расстоянии четверти радиан от корабля барражировал спасательный крейсер среднего класса, готовый откликнуться на сигнал бедствия и примчаться на помощь. Также, на одном из крупнейших планетоидов пояса, обладающем даже небольшой разреженной атмосферой, но так и не причисленном к планетам, находилась станция ксенобиологов, изучавших примитивную микроскопическую жизнь, зародившуюся в аммиачных озерах. Эта весьма интересная экосистема появилась только благодаря теплу реакций деления тяжелых ядер в глубине астероида, из за чего озера не промерзали, а атмосфера оставалась в газообразном состоянии. Наконец, постоянно подавали сигналы автоматические радиомаяки с поверхности Симфонии, намечающие места выхода богатых рудных жил для копателей будущего.
«Докладывает Второй. До озера добрались без происшествий. Разворачиваем лагерь в квадрате семь-четыре. Замечены масляные пятна неизвестной природы, предполагается наличие колонии продуцентов третьего класса.»
«Говорит База. Вас понял. Занимайтесь сбором экземпляров, поставьте маяк. Через полтора оборота наметим следующую цель. Приём.»
«Докладывает Первый…»
…
«Энергетик, обеспечить питанием строительный комплекс. Необходимо заменить последнюю секцию кабеля. Робот должен быть в строю в течение четырех циклов.»
«Есть, Сэр!»
…
Ещё некоторое время радиостанция получала далёкие сигналы, повсеместно сопровождающие частицы цивилизации птеронов, куда бы они не направились.  Но несколько циклов спустя все искусственные шумы были окончательно заглушены музыкой мироздания. Птерон, размеренно поглощавший пищу, отметил некоторое изменение звучания радио и напрягся. Быстро покончив с трапезой, Пилот выбрался из камбуза и вернулся в рубку. Он опасался пропустить аномалию, поэтому сразу же окинул взглядом приборы, которые уже начинали напевать какой-то угрожающий мотив. Аномалия близка. И, судя по данным сканера, эта аномалия гравитационная.
Зафиксировав себя в ложементе ремнями, Пилот повернул к себе монитор сканера аномалий и принялся изучать кривые графиков. Щелчком пальца  птерон вызвал виртуальную клавиатуру. Виртуозно оперируя данными, он отсеял гравитационные линии Симфонии и окружающих её спутников, избавился от влияния звезды и крупных обломков пояса астероидов. Изогравы выпрямились, обнажив единственный пик на графике.   Стало известно направление сигнала – северо-запад системы. Пилот продолжил изучение полученных данных. Спектр излучения – аномалия фонила в ультрафиолетовой и жесткой области спектра. Радиоактивные аномалии были нередки, почти семьдесят процентов артефактов находились в подобных. Судя по всему, корабль не вернется на базу с пустым трюмом.
Монитор мигнул, и выскочившее окошко дало точный курс на аномалию и приблизительное расстояние до нее.
«Прямое восхождение …  склонение … приблизительное расстояние: одна пятая астрономической единицы.»
«Не так уж и далеко,» - отметил про себя с недовольством птерон. - «Либо аномалия слабая, либо мне не стоило засиживаться на камбузе.»
Если первое, то не стоило ожидать, что из аномалии посыпятся золотые горы. Устройство оистки или всяческие безделушки Древних – первое птероны уже научились производить сами, а второе, получив широкое распространение в коллекциях состоятельных граждан Рапсодианской Республики, обесценилось как с материальной, так и с культурной стороны. Но работа есть работа. Пилот отвернул от себя монитор сканера аномалий и придвинулся к панели управления. Четырехфаланговые пальцы погрузились виртуальную клавиатуру, внесли хаос в магнитное поле панели управления, и по кабелям пошёл сигнал.
Изменилась вибрация корпуса – заработали поворотные реактивные двигатели. Исследовательский корабль нацелился носом на аномалию. Диафрагма фотонного паруса раскрылась и чуть наклонилась – судно сейчас повернулось левым бортом к звезде. Косые лепестки паруса, составленные из миллионов микроскопических чешуек, встопорщились иглами – нет, это всего лишь чешуйки изменили угол и повернулись к звезде другой стороной, обладающей обратным эффектом – если парус в своей прежней конфигурации отталкивал солнечный ветер, то в нынешней он притягивал заряженные частицы. Это требовалось для бокового движения относительно звездного ветра. Если парус может только отталкиваться, он будет полезен лишь при перелётах прочь от звезды, но птероны смогли найти решение, во многом благодаря специфическим свойствам сплавов, получаемых при переработке прагмия. Притянутые чешуйками протоны мгновенно пересекали тонкую металлическую пленку и отталкивались от другой стороны, корабль мог двигаться вбок или против направления потока.
Ускорение вдавило Пилота в ложемент – сказывалась близость планеты. Симфония была крупной твердой планетой с плотным ядром, её диаметр превышал диаметр Рапсодии на двадцать процентов, а сила тяжести в полтора раза. Несмотря на то, что до нее оставалось еще больше сотни миллионов мер, ее гравитационное поле изрядно влияло на небольшой кусок металла и полимеров, проносящийся мимо. Симфония изрядно выросла на боковом экране за последние три цикла, что птерон был в кабине. За неимением в рубке иллюминаторов, визуальное наблюдение за окружающим пространством проводилось благодаря телескопам. Серый от пылевого облака вплоть до умеренных широт, блин казался толстяком в юбке, сошедшим с карикатур, бранящих правящую партию. Не закрытая пылью часть поверхности была покрыта плотным облачным покровом, сквозь который в некоторых местах прогладывал белый снег  – температура на поверхности колебалась от нескольких кезе выше температуры замерзания воды, до жесточайшего мороза на полюсах. Жизнь на этой планете никогда не существовала, а если бы и зародилась в горячих подземных источниках, интереса бы представляла не больше, чем бактерии с астероидов.
Такова философия птеронов – не трогать иную жизнь, если она не трогает тебя.
«Не тронь баркса - не залает»
БИП БИП БИП БИП
Сканер аномалий теперь сигналил, не переставая. Пилот включил лобовой экран и вперил взор в звездную пыль перед глазами. Прямо по курсу полотно, словно покрытое неисчислимым множеством снежинок, было черно, как пасть неведомого монстра. Очертания пятна аномалии были неровными из за мерцания стазис-поля – именно оно позволяло контейнерам Древних сохранить своё содержимое в целости в течение десятков тысяч лет.
«Пора»
Сложился парус, остановились двигатели ускорения и заработали тормозные заряды. КОрабл замер в пустоте. И прошептав древнее напутствие матерей, Пилот взмахом руки послал в черноту аномалии зонд.
Пусть небеса омоют твои крылья свежим ветром. А свет Урр-кхи осветит путь во мгле.
Снаряженный кинетическим захватом зонд исчез из виду, поглощенный стазис-полем аномалии. Наблюдение за ним извне, равно как и управление не представлялось возможным. Что  касательно молитвы, нет, благословления, это было единственное, что мог сделать птерон для зонда.
Впрочем, ждать не пришлось – внутри стазис-поля время течет иначе, и зонд вышел из аномалии в том же цикле, что и зашел в нее. Птерон вгляделся острыми птичьими глазами в экран, щелчком пальца увеличил изображение зонда. Мимика птицеподобной расы слабо выражала эмоции из за небольшого количества мышц на лице. Поэтому стороннему наблюдателю могло показаться, что Пилот внешне не изменился. Но это было не так.
На самом деле, он был рад. Судя по внешнему виду груза, удерживаемому кинетическими захватами зонда, он представлял грузовой контейнер с оружием – нейтронными ракетами. Это было видно без всяких исследований по форме контейнера. В случае, если из него удастся достать ракеты, сновная цель – минералы, будет достигнута – после обезвреживания металлические птицы пойдут на переплавку и пополнят хранилища почти такого же ценного, как прагмий, минерала кейнит. Тяжелые металлы, составляющие кейнит, необходимы как в производстве оружия, так и щитов, боевых или антирадиационных. Впрочем, технология производства антирадиационных щитов была неизвестна птеронам системы Урр-Кхи, монополию на них имела один одинственный разумный вид, с которым птероны вступили в контакт – воинственная раса рептиланов.
Покрытые чешуйчатой кожей крупные  создания, встречались с птеронами несколько раз еще на заре эры освоения космоса. Космические корабли исследовательского флота клана Ррмки рептилан вторглись в обитаемую часть системы Урр-Кхи около семисот лет назад. Уже тогда их раса обладала значительным технологическим превосходством над мирной птичьей расой. Расы вступили в контакт, довольно быстро изучили языки друг друга и пришли к заключению, что война им не нужна – рептиланам нечего было делать в их системе, не обладающей планетами с двойной силой тяжести но слабой разреженной атмосферой, а разграбление астероидного поля в их планы не входило. Именно тогда и началась история торговли птеронов с иными цивилизациями. В систему вместе с новой валютой - ИнтерГалактическими Кредитами(игк или просто игсы) пришло много диковинных предметов и продуктов, а также комплектующих для кораблей – сенсоры и антирадиационные щиты для кораблей-копателей обменивались на замечательные фотонные паруса. Торговые представители рептилан весьма высоко отозвались о качестве двигателей на звездной тяге, поглощающих совсем немного энергии генераторов – ровно столько, сколько требовалось сервомоторам для поворота чешуек пленки. Купцы сокрушались по поводу слабых двигателей, создаваемых собственной расой – у рептилан имелись лишь реактивные и примитивные ионные движки, с трудом позволивщие им выйти за пределы родной системы и посетить находящуюся в шестнадцати световых годах систему Урр-Кхи. Подивившись отсутствию у птерон иных типов двигателей, кроме протонных и фотонных, они опустошали банковские счета, забирали паруса и исчезали с таким проворством, что это могло показаться хамством... Не будь эта раса сильнейшей в области создания оружия.
Птероны же не выражали никакого возмущения как поведением гостей, так и тем, что они наотрез отказывались торговать с ними оружием, и продолжали делать свою работу. Не продают они нам плазменные пушки "из соображений безопасности" для защиты от пиратов - и ладно. Считают, что мы будем неспособны их правильно эксплуатировать - значит продолжим работы в усовершенствовании лазерных пушек. Главное, что капитал в Галактическом Банке, подконтрольном совету разумных рас Галактики, растёт. А продавец со временем найдётся - стоит только подождать. А на вопросы, почему они не проводят попыток экспансии за пределы своей звездной системы, отвечали, то сначала заселят все планеты внутри неё.
Ведь стоит только подождать.
...
С глухим ударом зонд соединился с кораблем. Артефакт(Или стоит уже называть его контейнером?) вошёл в нишу на противометеоритной броне судна и попал в шлюз транспортного отсека. Зонд лишился признаков жизни, выключив космогационные огни, превратившись в кусок металла и пластика. Пилот вздохнул с облегчением и махнул руков, в очередной раз запуская двигатели. Отстегнул ремни и легкой поступью проследовал из рубки в спальную капсулу на камбузе. Вся работа была сделана, автопилот направит корабль курсом на родину, можно отдохнуть.
Зашипело, включившись, радио, космическая музыка снова заполнила камбуз, но сразу же сменилась отзвуками далёкой передачи. Неведомо как, но птерон поймал волну, на которой передавался концерт одного из известнейших рапсодианских исполнителей. А может, это всего лишь трансляция на борту военного корабля? Но уставший мозг птицеподобного существа отказывался искать ответ в этой загадке. Пилот положил голову на куб-релаксатор и закрыл глаза.
Всё по прежнему было в порядке

Примечания:
гверна - структурная единица флота птеронов, включающая шесть кораблей.
фронтир - граница заселенных миров, направление исследования и расселения.
баркс - млекопитающее, домашнее животное птеронов^_^
кезе - единица измерения температуры, примерно равная одному градусу Цельсия.
Если пропустил какие-то неизвестные вам термины, спрашивайте, поясню:D